Каникулы строгого режима - Страница 19

Лист упал на таежную тропку,
Полыхает заря над рекой,
Мы отыщем дорогу надежную
К новой жизни, товарищ, с тобой.

Мы стали семьею и этим горди-и-и-мся,
Нам лагерь родной на свободе присни-и-ится,
Где мы с тобой трудились, где многого добились,
Душою стали чище, умнее и добрей…

Текст вышел неказистым, поэту явно не хватало универсальной связки «бля», без которой он не мог обходиться в быту.

Пел вместе с другими и Кольцов, исполнявший в спектакле роль немецко-фашистского захватчика. Скажи ему лет пять назад, что он, старший опер убойного отдела, будет бегать по лагерному плацу в строительной каске со свастикой, с деревянным автоматом в руках и кричать «тра-тата», — пристрелил бы лжеца на месте из табельного «макара». Но, как известно, жизненные повороты гораздо круче и коварнее выдуманных.

Витя Сумрак в представлении, разумеется, не участвовал. Наблюдал из окон ближайшего барака. Препятствий Вышкину при подготовке шоу он не чинил, блатных против не настраивал — пускай активисты с ментами забавляются. Чем бы начальство ни тешилось, лишь бы гайки не закручивало. В окне барака напротив мелькали улыбающиеся лица Казбека Шамаева и других авторитетов-смотрящих.

Исполнив гимн, все поклонились и под бешеные овации скрылись за забором. Публика потихоньку успокаивалась, вытирая слезы. Начальник управления, немного отдышавшись, пожал Вышкину руку:

— Ну, порадовал, Филиппыч… Ну, спасибо. Не ожидал… Особенно с ангелом-петухом…

— Да, классный прикол, — смеясь, поддержала дочка, — мужика теперь совсем зачмырят!

Как член семьи сотрудника исправительно-трудового учреждения она уже освоила профессиональный лексикон милого папа.

Папенька, спрятав мокрый от слез носовой платок, наклонился к уху начальника зоны:

— У тебя там неполное, кажется, висит?

— Есть такое дело… — потупился Вышкин.

Начальник управления, совсем уж отмякнув душой, потрепал подчиненного по плечу:

— Ко Дню России решим вопрос. Знаешь, какое самое лучшее поощрение для офицера? Снятие ранее наложенного взыскания!.. Ха-ха!.. А ты, Филиппыч, давай продолжай… Не останавливайся. Я со школы так не смеялся…

— Спасибо, тащ пал-ковник!.. — втянул живот Вышкин. — У нас еще экскурсия по плану… И концерт.

— Валяй. Проводи!

Гостей провели по лагерю. Первым делом завернули на пищеблок, чтобы продемонстрировать суперпайку, специально приготовленную к празднику, — мол, так мы обычно питаемся. Потом показали промзону и несколько эксклюзивных гробов собственного изготовления. По окончании экскурсии родственникам разрешили вручить зэкам подарки. После чего последних обыскивали — нет ли чего запрещенного.

Счастливый Николай Филиппович, рассадив гостей в клубе смотреть концерт, помчался в кабинет, где принялся листать календарь, чтобы вспомнить, когда в стране отмечается День России. И был приятно удивлен, узнав, что совсем не в ноябре, как он предполагал.

* * *

Три дня спустя, когда смолкли звуки веселого праздника и наступили тягучие будни, несколько авторитетных бродяг во главе с Сумароковым заседали в одном из отрядов, глушили облегченный чифирь-лайт и «шпиляли в стиры», то есть, говоря по-русски, резались в карты. «Пулемет» — колода карт — был изготовлен местным умельцем по особой технологии. Сначала на рентгеновскую пленку наклеивалась бумага, затем через трафарет набивался рисунок и масть. На завершающем этапе колоду шлифовали стеклом, стачивая края и углы.

Играли без шестерок, в тридцать две карты. Обычаи предков. Договорились не шельмовать, хотя каждый из игроков виртуозно владел колодой. Особенно Сумрак, за долгие годы неволи научившийся передергивать карту не хуже иллюзиониста-манипулятора. Казбек, сидевший напротив, тоже успел выучить несколько фокусов, но до уровня положенца ему было так же далеко, как ученику футбольной школы до игрока премьер-лиги.

В разгар азартного сражения авторитетов побеспокоил шнырь — работающий на побегушках зэк. Вытянувшись в струнку, он доложил оперативную обстановку:

— На третьем отряде «крысу» поймали. «Правиловку» требуют.

— Кто крысил? — Сумрак отложил карты в сторону.

— Из последнего этапа. Молодой…

Блатные довольно переглянулись. «Крысятничество», то есть воровство у своих, считается тягчайшим преступлением. С соответствующим примерным наказанием. Например, раздроблением пальцев руки ломиком или изнасилованием в особо извращенной форме. В общем, предстояло забавное зрелище. Особенно если «крыса» молодая и неопытная.

— Пошли, — Сумрак поднялся из-за игрового стола, — после «дошпиляем».

В третьем отряде жили в основном мужики — каста рабочих пчел. Когда положенец переступил порог барака, все поднялись.

«Крысой» оказался Милюков, тот самый любознательный первоход. Он стоял на коленях между нар и хлюпал носом, с ужасом поглядывая на приготовленный для экзекуции ломик. Его уже обрадовали инвалидной перспективой.

— Что скрысил? — Сумрак посмотрел на пойманного, пытаясь вспомнить, где он с ним не так давно пересекался. Ах да, в карантине, когда мента топтали.

— Сгущенку, — доложил старший отряда, — у Браги. Из тумбочки. В гальюне хавал, сучонок.

— Верно? — Положенец повернулся к Милюкову.

Тот молча кивнул, продолжая стоять на коленях.

— Тебе сколько лет?

— Во… Восемнадцать.

— Сел за что?

— В магазин залез… В селе работы нет, у матери трое… Жрать хотелось…